Творчество Вячеслава Михайловича Зайцева никого и никогда не оставляло равнодушным. Кто-то считает его кумиром и чуть ли не иконой, кто-то отвергает его идеи. Но с тем, что Slava Zaitsev – уникальное явление на мировом подиуме, не может поспорить никто. С момента первого показа коллекций прошло немало лет, выросло не одно поколение самобытных дизайнеров, воспитанных Мастером, его работы признаны классикой. И каждая встреча с ним – событие.

– Вячеслав Михайлович, расскажите, как начиналось Ваше творчество?

– Желание прикоснуться к тайнам искусства живописи и графики возникло еще в начале 50-х годов. Свои первые шаги я сделал в самом буквальном смысле в «прикладном» искусстве. Маме, которую я сильно любил и люблю по сей день, очень хотелось, чтобы на нашем диване были вышитые подушечки. Чтоб доставить ей радость, я научился вышивать гладью и крестиком. Ей очень понравились мои творения, а я почувствовал вкус к творчеству и уже не мог остановиться.

– Жани Саме в своей книге «Высокая мода» написала, что когда она приехала в 65-м в первый раз в Москву и увидела ваши модели, то отметила, что вся коллекция была пронизана уважением к Пьеру Кардену. И он, и Вы создавали много костюмов для театральных постановок. Что для Вас значат творчество и личность Пьера Кардена? Расскажите о Вашей встрече с ним.

– История моей встречи с Карденом довольно подробно и не один раз описана разными журналистами. Мне бы больше хотелось сказать о моем отношении к его творчеству. Карден – безусловный кумир для меня. Ему как художнику свойственны ясность и простота изложения. И конечно, в пору нашего знакомства он очень отличался от других. Его стиль был противопоставлением господствовавшему тогда нью-луку. Пропагандируемая им архитектурность, геометричность форм всегда очень выразительна. И в этом была его четкая позиция, место в моде. Сознаюсь, что именно у него я заимствовал сочетание черных чулок с черными туфлями под мини. Это было просто идеально – форма ноги четко обозначена, но нет элемента бесстыдства, нет голого тела. То есть при революционной в свое время длине мини женщина все равно была полностью одета. Потом я уже начал развивать эту тему в своем творчестве, надевая на манекенщиц цветные чулки с цветными туфлями и разрабатывая цветовое пятно в композиции всего костюма.

– Кристобаль Баленсиага всегда исходил из первенства женской фигуры, для которой создавалось платье, а Пьер Карден, наоборот, главным считал платье, в которое должна была быть «помещена» женская фигура. Какой у Вас подход к этому?

– Мне ближе идея Баленсиаги. Для меня важней женщина. Хотя и та и другая точки зрения имеют право на жизнь, это только внутреннее ощущение художника. Как показало время, Карден в рамках своего видения всегда прекрасно работал.

– Вы глубоко изучали историю костюма. Как это отражается в Вашем творчестве? Что-то изменилось со временем?

– Для меня очень важным опытом было создание костюмов для спектаклей. Всегда изучается и переосмысливается эпоха, особенности ритмического и цветового строя. Затем отдельные элементы перемещаются в современность, и создается новый образ – всегда свой, всегда непохожий. У меня вообще не получается быть похожим на кого-то. Иногда даже хочется сделать что-то в чьем-то стиле… Никогда не получалось. Всегда только Slava Zaitsev.

– Расскажите о Вашем подходе к крою.

– Крой – основа ремесла и творчества. Я очень много занимался кроем. Особенно простейшим кроем. Прямые рубахи, сарафаны, плоский крой всегда меня интересовали. Я много кроил и шил сам, изучая все возможности пластики тканей. Хорошую ткань надо резать как можно меньше, она должна жить самостоятельной жизнью на теле человека. Задумывая новую модель, я стараюсь не усложнять крой. Бывает, конечно, такое настроение, что в рисунке модели я придумываю сложные детали, но потом все равно от этого отказываюсь в пользу простоты и ясности формы.

– Кто из классиков дизайна и современных модельеров Вам близок, чье творчество Вам нравится?

– Если начать перечисление, то не хватит страниц вашего журнала. Но если выбрать самых важных, то я назову Валентино, Ива Сен-Лорана, Кристиана Диора, Джанфранко Ферре, Джона Гальяно, Александра Маккуина.

– Какие встречи в Вашей жизни можно назвать знаковыми?

– Самая значимая – это встреча с Пьером Карденом в Москве в 1965 году. Потом был целый период в жизни, в конце 80-х годов, когда я получил возможность выезжать за границу. Это время было наполнено невероятными по своей событийности встречами. В 1987 году в Америке мне довелось познкомиться с Оскаром де ла Рента, в 1988-м – с мадам де Карвен, пригласившей меня в Париж и организовавшей там мой первый показ. В 1989 году я встретился с Донной Каран, Ханае Мори, Тьерри Мюглер, Клодом Монтаной, когда в Токио стал победителем конкурса «Пять лучших модельеров мира». В Токио же я побывал  в гостях у Иссея Мияки, видел производство и его эксперименты в области текстильных технологий. И в том же году в Италии с Жаном Луи Шеррером впервые посетил всемирную жемчужину – театр Ла Скала. Это было для меня грандиозным событием. Потом, в 1990-м, встретился с Пако Рабаном. А позже и с другими известнейшими модельерами мира.

– Расскажите о Вашей работе с Майей Плисецкой.

– Я работал с Людмилой Зыкиной и пришел к ней домой на примерку. Ей как раз позвонила Плисецкая и попросила Людмилу нас познакомить. Встретились мы у нее дома и сразу стали обсуждать идею совместной работы над балетом «Анна Каренина». Майя была изумительной женщиной и балериной. Когда она рассказывала мне о своей режиссерской задумке, то сразу начала танцевать. Я прекрасно помню, как она танцевала для меня одного, стоя напротив окна, на фоне которого ее выразительные руки жили своей особенной творческой жизнью. Всегда восхищался ее образом. И конечно, увлекся всей идеей и сделал много эскизов. Я даже попросил у Кардена ткани для Майи. Костюмы очень понравились Майе, и их уже начали отшивать. Но, к сожалению, в дело вступили театральные интриги, многим в Большом театре очень не хотелось, чтобы к работе привлекали стороннего художника. Ситуация дошла даже до разбора на совещании у Фурцевой… Костюмы назвали «слишком красивыми», предложили мне все упростить. Но я был с этим категорически не согласен и не захотел ничем поступиться, так что сотрудничество не состоялось. Остались только приятные воспоминания и взаимное уважение.

– Вы преподаете моделирование одежды не как теоретик, а как практик. В чем отличие Вашего преподавательского подхода от традиционного?

– Я работаю методом погружения в материал, в работу. И всегда придерживаюсь принципа, что лучше показать, чем рассказать. Поэтому мой основной инструмент – манекен. Я накалываю, руками показывая, как оживает ткань. Я никогда не боялся ткани, всегда вольно с ней обращался и учил этой легкости своих студентов. Другой мой прием – работа с бумагой, создание форм из бумаги для понимания того, как плоскость преобразуется в объем. Это очень действенные методы с точки зрения обучения.

– Что, по Вашему мнению, следует сделать нашему правительству в русской моде и индустрии одежды?

– Отнестись внимательнее к этой проблеме и понимать, что на искусстве заработать нельзя, но и сделать что-либо без него невозможно. Искусство требует дотаций, но именно оно является локомотивом всей легкой промышленности. Необходимо финансировать проекты состоявшихся модельеров, а перспективной молодежи давать помещения для работы и торговые площади. На этом государство не заработает, но и не разорится. В масштабах государственной экономики это вообще копейки, но результат может быть очень существенным.

– О чем мы Вас не спросили?

– Как мне как художнику, сохраняющему искусство высокой моды, и как руководителю единственного в России Дома моды с мировым именем, жить дальше в условиях бесконечного увеличения налогообложения и без государственной поддержки?

– Звучит не очень радостно, но все же расскажите о Ваших планах и желаниях?

– Чувствовать себя здоровым и работать, работать, работать…

Беседовала Вера Иванова